Лаврентий Павлович в гости к соседке зашел одиннадцатого января, в воскресенье — в надежде, что хоть в выходной день он Веру застанет дома. И в этом он не ошибся, и, взяв в руки предложенную чашку чая, сообщил о «цели визита»:
— А здорово ты с этими тряпками стеганными придумала! Я специально распорядился с самолетов посмотреть на то, что там творится, и оказалось, что даже с пары сотен метров вообще ничего не видно: ну снег и снег, все вокруг белое, куда ни глянь. Правда вот ночью…
— Что ночью? Строители фонарями слишком ярко светят? Так надо им по шапке надавать…
— Ну уж откровенных дураков вы все же в Стройуправление НТК не брали, и прожекторами сверкать они по ночам не стали. Однако в тепловизорах стройки очень хорошо видны: снаружи-то мороз лютый, а они, как ни крути, изрядно так подогреваются. И с этим мы точно ничего сделать не можем, но пока вроде немцы над нашей территорией с тепловизорами не летают. Так что все стройки, от Балтики и до примерно Винницы, потенциальному противнику остались неизвестными.
— А южнее?
— Там вообще все просто: сахарные заводы мы в Германии закупили, теперь открыто строим свеклохранилища рядом с ними… и да, ты была права: в Западной Белоруссии и Западной Украине народ гниловат, у абвера там агентуры много. Белостокскую, Брестсткую и Луцкую области мы зачищаем довольно успешно, а вот Львовскую… Лично меня удивляет лишь то, как много новых львовян стремятся стать «полезными евреями» для Рейха. Их родню Гитлер по концлагерям посажал, а они… Ну и черт бы с ними, но вот во Львовской у нас с этими стройками худо, ближайший базовый аэродром аж в Дубно выстроить получается.
— Ну и черт с ними, в целом вы меня успокоили… а как там с выполнением планов?
— Как-как… опаздывают слегка, но именно что слегка. В Керчи причем не успевают бронедвери для ангаров делать, но Валентин Ильич говорит, что к концу февраля всё уже наверстают. Но у тебя он отдельно спросить велел: как насчет маскировочных сетей дела продвигаются?
— Вот с ними я изначально ни малейших проблем и не предполагала. У нас же рыболовецких хозяйств хватает, а зимой рыбакам делать в море вообще нечего — вот они целыми семьями сидят и вяжут эти сети. И им дополнительный заработок в мертвый сезон, и стране польза.
— А он не по сами сети, а про машинки, которые будут эти сети поднимать и самолеты из ангаров выпускать. Их же фигова туча очень скоро потребуется!
— Ну кто так говорит?
— От тебя набрался. Так с машинами-то что?
— Мне муж сообщил одну важную новость: я — просто дура.
— А я что-то не заметил… а почему?
— Потому что он за пять минут нарисовал мне конструкцию из палок и веревок, которая сеть поднимает усилиями двух бойцов средней дистрофичности. И там самым сложным механизмом является дверная петля, а изготовить конструкцию могут и пионеры из кружка «Умелые руки». Между прочим, уже изготовили… примерно полторы сотни штук, и это только в Пушкинском Дворце пионеров!
— Я, конечно, формально буду против, но в душе с Виктором, пожалуй, соглашусь… Ты просто со своей «Химавтоматикой» стараешься все автоматизировать, вон, даже ворота Лабораторного завода охранник открывает нажатием кнопочки. А мог бы и просто руками открыть, не развалился бы!
— С Лабораторным заводом не все так просто: прежде чем кнопку нажать, охранник код набирает, и код этот каждый день разный — так что если враг будку охраны захватит, он ворота открыть не сможет.
— Да я не об этом, просто мы уже — не одна ты, а все мы — привыкли решать задачи, думая, как автоматику какую-то поставить. А Виктор здесь прав: автоматика может и сломаться, а солдатиков-дистрофиков любой человек подменить сможет, если солдатик сломается, супчику несвежего откушав… Проще надо быть, проще! Но — не тебе, тебя нужно с задач простейших вообще снять, их много кто и без тебя прекрасно решит. А завтра будет совещание по сельскому хозяйству, зайдешь? Там насчет удобрений что-то…
— А куда я денусь? Я уже извещение получила, сейчас думаю, с чем выступать буду.
— Ну думай… а дети-то твои как?
— Витины родители их пока в Пирогово забрали, исключительно с целью не давать им по мне прыгать. Но там у них все хорошо…
Всё хорошо было не только в Пирогово, в Воронеже и в Комсомольске народ мог с полным основанием те же самые слова произнести. Потому что в Воронеже началась «предсерийная» сборка планеров новых самолетов товарища Мясищева, а в Комсомольске — уже целиком новых самолетов товарища Сухого. Из Воронежа готовые планеры (с отсоединенными крыльями) по железной дороге переправлялись для окончательной сборки и проведения летных испытаний на авиасборочный завод полигона «Тюратам», а изделия Комсомольского авиазавода отправлялись туда же уже «своим ходом», с несколькими промежуточными посадками на аэродромах, о существовании которых даже большинство местных жителей не подозревало. И вот там, в глухой казахской пустыне, новую технику осваивали лучшие летчики КГБ, которые уже в апреле должны были составить тоже новую авиадивизию, Вторую бомбардировочно-штурмовую. Ну а чтобы формирование дивизии произошло точно в назначенный срок, двигатели для этих самолетов круглосуточно производил новый авиамоторый завод, выстроенный возле села с «печальным» названием «Падали-Восточные». Правда, с появлением там вполне городских домов для рабочих завода заводской поселок стал называться (по предложению Старухи) Амурском, но на картах все еще фигурировало старое название, а сам завод вообще там отмечен не был.
Впрочем, работать заводу это вообще не мешало, как не мешало и строительству новых жилых домов и новых цехов завода: КГБ туда направлял «лучших» демобилизованных из Красной Армии бойцов. Правда, «лучших» все же было немного и городок рос не так быстро, как хотелось Валентину Ильичу. А вот, допустим, Ленинград… Ленинград тоже рос, но прирастал он не численностью горожан, а размерами занимаемой площади. Причем прирастал он довольно необычным способом.
Прирастать город начал с Крестовского острова, на котором было много свободного места. Но Андрей Александрович подошел к вопросу расширения города очень тщательно — в особенности после одного разговора со Старухой, в котором она упомянула про постоянные наводнения и предложила (возможно даже в шутку) два решения «проблемы». И первое решение, хотя и выглядело диковато, товарищу Жданову понравилось — возможно, откровенной его бесшабашностью, а во второе — выстроить дамбу, которая должна будет перекрываться во время наводнений, ему очень не понравилось. Во-первых, оно было куда как более дорогим, а во-вторых, в случае войны оно становилось просто катастрофически опасным…
Маркизова лужа — она, по большому счету, лужа и есть. При глубине в три метра нормальное судоходство там возможно лишь по каналам, выкопанным в дне этой лужи — но чтобы эти каналы прорыть, требовалась специальная техника. Которая в Ленинграде имелась, причем в приличных количествах — и именно этой техникой (а так же новой такой же) товарищ Жданов и воспользовался. Не лично, для проведения работы им был создан специальный трест под названием «Ленморстрой», и вот уже специалисты этого треста…
Специалисты треста, используя уже почти полтора десятка механизированных землечерпалок, вытаскивали со дна лужи песок и переваливали его в баржи, специально для этого быстренько выстроенные на Морзаводе. Баржи были самоходным (хотя и очень неспешными, на них по два тракторных дизеля в пятьдесят пять сил всего ставилось), и эти баржи вынутый со дна песок неторопливо перевозили на остров. Песок этот там же, на острове, и высыпался, причем «толстым слоем», а когда слой этот достигал четырех метров в высоту, на нем начиналось строительство новых домов. Чтобы песок по краям не осыпался, берега острова укреплялись бетонным подпорными стенками, красоты ради отделываемые гранитом… кое-где отделываемые, но после всего этого наводнение новый районам уж точно не грозило. А одновременно со строительством новых домов по Кемской улице проводился «эксперимент» с поднятием на четыре метра уже выстроенных домов — благо там дома были такие, что даже если они «в процессе» развалятся, никому их жалко бы не стало.