Лаврентий Павлович именно так всех этих борцунов и оценивал — и с грустью признавал, что Вера в их оценке была чаще всего права. Однако среди немногих, кто все же боролся именно за идею, этот Бос (не господин и не товарищ) вызывал у него определенную симпатию. Однако, по мнению Берии, военным руководителем он был вообще никаким…
А «каким» военным руководителем был персидский (то есть уже восемь лет как иранский) шах Реза Пехлеви. И Ирану Советский Союз уже передал довольно приличное количество трофейного оружия. Конечно, армия у шаха была все же довольно слабая, но и она, прилично так вооружившись, могла определенный отпор англичанам дать…
Но вообще-то Вера старалась с вопросами внешней политики не связываться, ей и дома дел более чем хватало. Причем дел сугубо химических: одной из важнейших программ по развитию страны правительство считало программу увеличения производства удобрений. А производство удобрений азотных теперь развивалось с использованием «нового сырья»: природного газа. Было найдено несколько довольно крупных месторождений этого газа, и не использовать его в производстве карбамида было просто глупо, так как «карбамид из газа» получался почти что вдвое дешевле «угольного». И по поводу такого производства Вере пришлось сильно поскандалить с представителями «сельскохозяйствнной химии», которые настаивали на увеличении выпуска аммонийной селитры.
— Уважаемые товарищи агрономы, — высказала свою основную мысль Вера на совещании, посвященном как раз увеличению выпуска удобрений, — я вам открою страшную тайну. Которая по сию пору была ни одному агроному неизвестна: растения, чтобы собственно расти и плодоносить, потребляют не только азот, но и углекислый газ, причем этого самого углекислого газа потребляют в разы больше, чем азота.
— Но, Вера Андреевна, — ответил ей нарком земледелия Бенедиктов, — без азота, как говорят, специалисты, растения и вовсе не растут. А азот из селитры они усваивают лучше.
— Два возражения: они усваивают азот не из селитры, а из переработанного бактериями аммиака, и в процессе три четверти внесенной на поля селитры просто вымывается дождями. Второе — без углекислого газа растения вообще жить не могут, хоть ты их этим азотом по макушку завали. Сейчас в атмосфере у нас углекислого газа чуть больше трех сотых процента, а в каменноугольном периоде, когда растения всю планету покрывали, его было в шесть раз больше, чем сейчас — и на Земле даже пустынь не было! Карбамид резко увеличивает урожайность главным образом из-за того, что он этот углекислый газ непосредственно к листьям растений подводит, им просто становится есть чем питаться. А ведь его по сельхознормам на поля вносить нужно втрое, вчетверо меньше чем той же селитры — но прирост урожаев получается куда как больше! И урожаи растут, даже если раствором карбамида растения сверху опрыскать, то есть когда азот до корней растений вообще не добирается. И я уже не говорю, что тонна карбамида обходится стране заметно дешевле тонны селитры. Так что вы там что хотите выдумывайте, а химия займется производством карбамида.
— Но в программе записано…
— Иван Александрович, на разных поверхностях — я в качестве примера заборы возьму — тоже много чего понаписано. Но это отнюдь не значит, что надписи эти соответствуют действительности. А азотную кислоту нам и без удобрений есть куда девать. Так что мы написанное поправим… Госплан поправит, и займемся делом, а не бурной дела имитацией. А вы, как нарком, внимательно поинтересуйтесь, кто конкретно агитирует за ускорение производства аммиачной селитры и поделитесь тем, что раскопаете, с Лаврентием Павловичем: мне вот было бы очень интересно узнать, кто у нас тут борьбой за уменьшение и удорожание урожаев так борется.
— Вера Андреевна, я не про стоимость производства, меня волнует в первую очередь урожайность — и у нас в наркомате планы все же специалисты-агрономы составляли, и у меня нет оснований сомневаться в их компетенции.
— А у меня такие основания есть, хотя возможен и иной вариант: они вполне себе компетентны, но просто являются врагами народа. Вы мне список этих специалистов сами принесете или я Лаврентия Павловича попрошу?
— Ну нельзя же так, Вера Андреевна!
— Можно, я даже больше скажу: нужно! Нам нужно поименно знать не только явных вредителей, но и безграмотных якобы специалистов, которые наносят нам вред неосознанно. Потому что СССР сейчас занят, в том числе, и развитием не только собственного государства, но и помощью в строительстве социализма в разных дружественных нам странах — а вот оказывать помощь, которая по сути будет не помощью, а помехой в таком развитии, мы права не имеем. Такая вредительская помощь будет лишь дискредитировать саму идею социалистического строя, а там такой хоккей точно не нужен…
— А причем здесь хоккей?
— При том. Все, давайте бессмысленную дискуссию на этом закончим, нам нужно правильно поделить ресурсы наркомата и НТК для программы постройки новых заводов, а это, как вы понимаете, дело нелегкое и очень скандальное. Поэтому предлагаю скандалить по существу. Итак, вот предварительная смета на завод в Оренбурге, давайте по ней пройдемся и расходы поделим. Как делить будем, по честному или по-братски?
Вечером, когда Вера уложила малышей спать, к ней зашел сосед — только не Лаврентий Павлович, а Сергей Лаврентьевич:
— Вера, я к тебе с просьбой. У нас в студенческом КБ разработали новый радиоприемник, очень хороший, а комиссия его в производство пускать не хочет, говорят, что «не по ГОСТу». Но он гораздо лучше тех, что по ГОСТу!
— Ты не можешь это утверждать, поскольку сам, как я понимаю, в разработке принимал участие. А в комиссии сидят люди непредвзятые…
— Он на самом деле лучше! Хочешь, я тебе его покажу, сама все увидишь! Он у меня дома стоит…
— Ну ладно, мои спят, Катя, если что, за ними посмотрит десять минут, так что давай посмотрю. Только быстро…
— Вот, видишь, у нашего…
— Этот приемник подразумевается какого класса?
— Мы… я не знаю, мы просто делали хороший приемник.
— Тогда… что в нем конкретно не соответствует ГОСТу? В заключении комиссии это должно быть подробно расписано.
— Я не читал…
— Тогда что же ты от меня хочешь? Хотя… ну-ка, открой заднюю стенку… закрывай, все понятно. Ты мне наврал: у вас не КБ студенческое, а радиолюбительский кружок «Неумелые руки, растущие из… задницы». Это что вы тут натворили? Навесной монтаж, лампы проводами припаяны…
— Но ведь схема-то получилась отличная! Качество звука…
— Еще раз: руки, растущие из задницы. В Муроме, например, разработали усилитель низкой частоты просто шикарный, но там ребята потратили полтора года на то, чтобы свое схемное решение превратить во что-то, подходящее для производства. Разработали нужные печатные платы, всю топологию просчитали с учетом возможных наводок и помех — и вот только после этого усилитель стал выпускаться. Зато теперь их усилитель можно вообще в любой приемник воткнуть, даже в самый древний, лишь бы он по ГОСТу производился. Потому что в ГОСТе детально и однозначно расписано, в какой разъем такой блок следует втыкать, какие контакты должны использоваться для сигналов, а какие для питания элементов. И расписано это не по прихоти кого-то там, а именно для того, чтобы все элементы прибора были взаимозаменяемыми. Не одинаковыми, а именно взаимозаменяемыми, и если что-то сломалось, то можно сломанный блок за пару минут заменить на исправный, причем не обязательно такой же, а на выполняющий ту же функцию. И сейчас муромский УНЧ ставится вообще во все приемники третьего и второго классов — но никто никому не запрещает разработать его более качественный аналог. Или просто более дешевый, но когда в Муроме блок миллионами производят, сделать дешевле уже крайне трудно. Так что когда у вас в КБ разработают не просто «великолепную схему», а комплект великолепных блоков, каждый из которых по электрическим параметрам будет ГОСТу соответствовать, тогда можете снова на комиссию свою поделку представить. А в таком виде — будь я радиоинженером в такой комиссии, я бы даже схему смотреть не стала. Потому что знаю: от схемы до промышленного изделия ох как далеко!